«Есть такой еврейский анекдот. Старый еврей рассказывает: – Ай, ай, ай! До чего нынче народ шарлатан пошел. – А что? – Присватался к нашей дочке один себе жених…»

«– Марья Гавриловна. Так фамильярно зовет ее Петербург, Одесса, Нижний Новгород, Тифлис, Варшава, Москва, Ростов-на-Дону, Казань, Полтава, – вся Россия. В Париже вы не услышите слова

«Мне кажется, – я вижу кладбище, и принц Гамлет в черном плаще, с бледным, печальным лицом, – бродит среди памятников. Вместо „друга Горацио“ с ним „1-ый актер“, – тот самый, который со слезами читал

«На самом краю Москвы, в лачуге, живет старик, отставной чиновник Крутицкий. Он ходит по папертям просить милостыню и посылает нищенствовать жену и племянницу. В доме у Крутицкого пьют, вместо

«На дне гниют утонувшие люди. В ночлежке живут какой-то барон, прошедший арестантские роты, „девица“, гуляющая по тротуару, спившийся актер, телеграфист, сидевший в тюрьме за убийство, вор,

«Господин с приличной внешностью, но растерянным видом. Всегда взлохмаченный цилиндр, по которому то рабочие заденут краем декораций, то он сам стукнется им о низенькую дверь уборной…»

«Никогда еще ни один из наших драматургов не удостаивался такого „приема“. – Дорогой наш! Пришли? Как мы рады! Куда бы вас посадить? А впрочем, садитесь, куда вам угодно. Все места свободные.